Славянин некогда, в незапамятной древности, для которой не осталось даже письменных свидетельств, жил жизнию вполне непосредственною. Он был погружен в природу и на миг не мог оторваться от ее груди: она питала его и была ему матерью. С первым проблеском сознания, зародившимся в душе его, он обоготворил природу, ибо чувствовал себя в полной и неотвратимой зависимости от нее: человек был слаб, как дитя, только что затвердившее первые звуки. Обоготворенная природа представлялась ему цельною, ибо ум его еще не успел подметить ее различных сил и влияний. Но ум не мог остановиться на этой ступени. Труден был первый шаг; но вместе с первыми зачатками сознания тотчас же начался анализ, мерою которого человек поставил самого себя: другой меры он еще не знал и не мог знать. Прежде всего славянину, как это было у других народов, природа раскрылась в тех основных стихиях своих, которые условливают собою всякую жизнь на земле, а следовательно и жизнь человека.

Естественно, что обоготворение перешло на эти стихии; природа раздробилась: явилось несколько божеств, и притом божеств стихийных. Главною стихиею, поразившею впечатление славянина, была стихия тепла и света, как необходимое условие всякой жизни и развития. Первоначальное понятие о боге, как природе, еще не разделенной анализом и потому цельной, перешло в понятие о божестве света, соединенного с небом: явился Сварог, который, в свою очередь, раздробился на особенные божества соответственно различным проявлениям тепла и света. Славянин, живший в быту родственном, который всегда составляет начальную ступень общественного развития, всю работу своего ума и всю последовательность этой работы выразил в патриархальной форме рождения божеств одних от других и их взаимного родства. Элемент света и тепла раздробился и был обоготворен в следующих видах: Солнце (Дажь-бог), Месяц, Звезды, Молния (Перун), Огонь(Сварожич), Утренняя и Вечерняя Зори, сестры Солнца (Солнцевы девы).

Присутствие силы светлой, проявлявшейся в различных видах, считалось благотворным временем, потому что сила эта была сила жизни, все оплодотворявшая и оживлявшая в природе; отсутствие ее было временем тьмы и холода, враждебных всякому развитию и неприязненных человеку, ибо тогда требуется от него гораздо больших трудов и забот о себе. Вследствие такого противуположения света и тьмы, теплоты и холода и вследствие их различного воздействия на природу и человека, славянин связал с светлою, чистою силою – добро, благо, счастие, а с темною, нечистою силою – зло, враждебность, несчастие; такое разделение он делал единственно относительно себя.

Нравственный критериум привзошел очень поздно. И чистая и нечистая силы имели свои неотъемлемые и равные права в общем составе природы; только для человека – одна благоприятствовала, другая – была враждебна. Человек обоготворил обе силы в разных божествах, и этим обоготворением уже показал свою зависимость от обеих сил природы и их равное право на обожание, хотя характер обожания и должен был различаться соответственно самому характеру чистых и нечистых божеств. Такой дуализм ясно сохранили предания, но еще нагляднее может указать на него филология. Язык народный, создавшийся в глубокой древности, когда творчество создавало и самую религию, лучше и вернее запечатлел дух древнейшего понимания славян. С элементом света и тепла они действительно связали все благое, живое, прекрасное, с элементом тьмы и холода – все враждебное, мертвое и безобразное.

Такой общий характер, замечаемый в развитии славянской языческой религии, вполне соответствует развитию язычества и у других народов. Отсюда нисколько не должно заключать о заимствованиях. Из одинаковых условий вытекают одинаковые следствия; а народы в их первобытном состоянии, близком к природе, более или менее сходятся; отношения их к стихиям, к явлениям, которые вызываются движением светил, к постоянному возрождению природы, к жизни и смерти, одинаковы – по крайней мере в главных чертах. Чтобы нарушить эту неизменную тождественность в первоначальном развитии язычества у различных народов – надо оторвать человека от земли. Другое дело, дальнейшее развитие религиозных убеждений; оно определяется историею народа, которая необходимо разнообразится тем более, чем более прожили народы и чем более искусство заменяет естественный, природный быт: тогда разнообразятся и формы религии языческой, ибо в ней человек выражает себя и свою общественную и частную (семейную) жизнь.

Сознающая способность человека влечет его непреодолимою силою и вперед, к будущему, и назад, к прошедшему. Он хочет знать, что будет с ним и со всем, что его окружает, когда, по его предположению, основанному на аналогии со всем существующим, должна сокрушиться самая вселенная, – словом, он хочет знать жизнь загробную, будущую. Но, сверх того, зная природу со всеми ее силами и самого себя, как факт издавна существующий, человек хочет знать: откуда и как возник этот факт, что было до его проявления, где его начало.

Этот пытливый вопрос решает человек так: творчество всего видимого приписывает своим признанным божествам; но, приписывая божествам творчество, человек связал с этим актом свои предания о переворотах, совершившихся с землею. Предания эти из поколения переходили в поколение, затемнились по мере раздробления единого племени на различные народы, по мере отдаления новых поколений от былого, и, наконец, вошли в состав космогонии.

Обратимся к славянам. Они представляли мир рождающимся из воды. Такое верование, общее всем народам, основывается на действительном, постепенном выходе твердой массы земли (суши) из-под вод, ее покрывавших. По языческим преданиям нашего народа, в творении видимого мира участвовали чистая и нечистая сила, первая все творила прекрасно, а вторая портила; поэтический народный рассказ об этом предании сохранен г-ном Терещенко в его книге Быт русского народа. В этом рассказе воплощено языческое народное верование в двойственное начало добра и зла. Творение видимого мира славянин приписал взаимному действию сил светлой и темной. Что в имени черта разумеется сила темная, нечистая, это ясно и без доказательств; что в имени божества разумеется сила света, это ясно раскрывается из преданий других славян: у карпатских русинов существует сказание, что свет созидали царь-огонь вместе с царицей-водою, у хорутан – что на земле все стало жить с тех пор, как внутри ее загорелся огонь.

Это участие в творении двух различных сил очень естественно, ибо: 1 ) в самой природе они находятся в тесном соотношении, и в их взаимном воздействии совершается движение жизн и; 2) в самом творении не все служит во благо человеку, многое ему положительно враждебно: это последнее он не мог приписать силе светлой и благой; 3 ) наконец, различие дуализма не было абсолютным противуположением добра и зла, но определялось относительно к человеку и его неразвитым внешним потребностям. Какое же значение придано силам светлой и темной? Собственно, творчество, как воззвание к бытию новых существ, как проявление неисчерпаемой возможности жизни в новых формах, принадлежит началу света и тепла: Солнцу, Молнии; они творят все существующее. Вот почему главнейшие народные поверья связаны с солнцем и молниею, вот почему у наших славян видим особенное уважение к Перуну; в одной сербской песне Молния представляется господствующею над всем миром, ею все устроено в мире:

Стаде муня даре диjелити:
Даде Богу небесне висине,
СвЪтом Петру петровске врутине,
А Iовану леда и cниjeга,
А Николи на води слободу,
А Илиji мунiе и стриjеле.

Все другие славянские племена верят, что земля выплыла из моря по божественному дуновению. Карпатские руссы поют в одной колядке:

Колись то було з початку света,
Втоды не була неба ни земли,
Неба ни земли, ним сине море

Среди синего моря стояло два дуба; на них сидело два голубя и говорили: спустимся на дно моря и достанем дрибного песку, синего камня, – достали, и создалась из песку земля со всеми растениями, а из камня – небо, солнце, месяц и звезды -. Наше предание носит на себе более признаков древности, потому что в этом предании карпатских руссов самая творческая божественная сила света уже творится христианским Богом и Св. Духом, что видно из припева: Подуй, Боже, с Святым Духом.

Таким образом, земля родилась из океан-моря, которое потому называется у хорутан свЪта вода, а у нас матерью всех морей. Разделение единой массы воды на несколько отдельных бассейнов могло совершиться только при появлении суши, которая бы разграничила сине-море; следовательно, название океана матерью имеет близкую связь с рождением земли. В одной старой рукописи встречаем такую загадку: коя мати дЪти своя сцет (сосет)? – море (Архив Калачева, статья Буслаева, с.48).

С этими народными верованиями о сотворении земли имеют близкое аналогическое сходство и предания о сотворении человека. Как говорит предание о творении земли, мы видели; о человеке сохранилось такое свидетельство: роспрЪся сотона с Богом, кому в нем створити человЪка? и створи дьявол человЪка, а Бог душю в не вложи; тЪмже аще умреть человЪк, в землю идет тело, а душа к Богу (Нестор). И в этом случае, следовательно, черт спорил с божеством. По единогласному свидетельству народного стиха о Голубиной книге и Азбуковников, тело человеческое создано было от земли, волоса от травы, жилы от корней, кровь от морской воды, кости от камени, дыхание от ветра, мысли от облак, очи от солнца; душу вложил сам Бог.

Предание это согласно с индейским верованием и отчасти с преданиями, сохранившимися у других народов. Тело, по смерти человека, обращается в горсть земли; кости крепки, как камень; дыхание – физиологическим отправлением, а потому и филологическими формами – связано с дуновением ветра (дышать, дунуть, дух, воздух, воздыхание, вздох}; кровь, вещество жидкое, образовалась из морской воды, как стихии божественной, светлой, искони сущей. Очи, мысли и душа приписаны действию светлой силы света и огня. Понятно, почему очи получил человек от солнца: оно освещает все и дает возможность различать предметы. Сербы потому восход солнца называют окном Божиим (окно от око); зоря, предшествующая восходу солнца, происходит от зоркий (дальнозоркий), зреть, зрака, зрак. Мысли поставлены в связи с облаками, которые составляют принадлежность неба. Но гораздо важнее то выражение стиха, по которому ум-разум человек получил от Христа небесного.

Известно, что все благие дары светлых божеств с христианством были перенесены соответственно новым убеждениям; а ум-разум и мысли тесно связаны. То же самое видим в предании о душе. Язычник-славянин имел понятие о душе, как о той животворной силе, без которой невозможна самая жизнь и без которой из живого человека делается труп. Эту силу видел он в искре небесного огня, который ниспосылается Дажьбогом, дедом всех людей. Все души, по выходе из тела въ уста или сквозь ожерелье: блуждали или летали по свету в образе огней; в виде падающих звезд или огненных змеев ниспосылается оплодотворение на женщину.

С громом и молниею тесно связываются ветры, внуки Стрибога; они придают стремительность стрелам (лучам) солнца, которыми оно оплодотворяет все способное к развитию и преследует темную силу смерти. С громом и бурею посылает оно дождь, с громом и бурею разит нечистых духов. Понятно, почему душа, представляемая в образе огня, корнем связывается с дуновением. У нас осталось выражение погасла жизнь.
Таким образом, основными элементами для создания человека, по мнению славян-язычников, послужили те же стихии, из которых создан самый мир, – это: земля, вода, огонь и вЪтр (воздух). Вечный дух жизни в душе, уме-разуме, в очах, которые способны видеть жизнь и наслаждаться ею (мрак неразделен со смертию), – все это есть великий дар светлой, плодотворной и животворной силы.

До создания земли и человека мир представлял две области: область неба, где царствовал Сварог с своим родом, и область холодную и темную, где господствовала нечистая сила. Оба эти царства разделялись беспредельным (всесвЪтным) синим-морем, с которым сливалось синее небо. О жилище светлой силы особенных доказательств приводить незачем: Сварог – значит небо; дети и внуки его – небесные светила и атмосферные явления. Что нечистая сила обитала в мрачных и холодных странах, лежащих за океаном, это объясняют нам заговоры. В их заклятиях нечистая сила посылается в океан-море, в бездны преисподния, в тартарары. Вспомним, что черти населяют болота и омуты.

Земля, как рожденная синим морем, должна была представляться островом, плавающим по беспредельной массе вод. Чтобы укрепить ее, предание основало землю на трех огромных рыбах, как жителях океана. Между этими рыбами есть кит. Когда он тронется – бывает землетрясение: кит тронется – земля всколыхнется. По другим вариантам, все три и даже четыре рыбы – киты. Когда умрет последний из них, будет светопреставление. Земля понесется по океану, потому что не станет основания. В одной болгарской рукописи XV ст. находим следующее указание: Въпрос: да скажи ми, що дрьжить землю? Рече: вода высока. Да що дрьжить воду? Ответ: камень плосенъ вельми. – Да что дрьжит камень? Рече: камень дрьжит 4 китове златы. – Да что дрьжит китове златы? Рече: река огньнная. – Да что дрьжит того огня? Рече: други огнь, еже есть пожечь, того огня 2 части. -Да что дрьжить того огня? Рече: дубь железны, еже есть прьвопосажень, отвъсего же корение на силЪ божиеи стоить. Объяснять в подробностях это место – не беремся; важно только то, что приведенное болгарское известие согласно с другими славянскими преданиями об основании земли на китах, о дубе, существовавшем до сотворения земли (еже есть прьвопосаждень), и об участии огня в бытии мира.

Солнце постоянно совершает свои обороты, освещая землю днем и оставляя ее ночью во мраке, согревая ее весною и летом и оставляя холоду осенью и зимою. Обожая светило дня и летней теплоты, славянин с благоговейною ревностию наблюдал за его движением и за всеми признаками, которые условливаются этим движением. Таким образом составилась целая система примет и знамений. Где же бывает солнце ночью и куда удаляются его животворные лучи зимою? – Фантазия народная должна была создать Солнцу божественное жилище, в котором оно успокаивается после трудов дня и где скрывает оно свою плодотворную силу на зиму. Фантазия славян действительно создала эту таинственную страну.

…Страна, где обитает светлая божественная сила, есть страна вечного лета, откуда на всю землю разносится плодотворная жизнь в птицах, гадах, насекомых и семенах, которые являлись на землю весною, а при конце осени уносились в царство вечного лета. На такое же значение Буяна, кроме преданий, указывает самое имя, в корне которого лежит слово буй (буйный), синонимическое со словом яр (яркой, яровой, Ярило, жар, жаркой), как это видно из замены этих слов одного другим в Слове о полку Игореве.

На Буяне-острове сосредоточивались все творческие силы природы, как в вечно полном и неисчерпаемом источнике. Он лежал на океане, матери всех морей, из которого вышла земля. Буян потому и остров, что находится среди беспредельного океана. Как и когда создался Буян-остров, предания молчат. Вместе ли с землею создан был этот таинственный остров, и светлые божества перешли на него с неба, или он существовал искони, до создания земли? Думаем, что, прежде всего, жилищем светлых богов почиталось небо, которое наивному представлению язычника казалось всесветным синим морем. На это указывает оставшееся доселе предание, что ласточки улетают зимою на небо.

Важно, что предание это составляет вариант других выше приведенных поверий, по которым все птицы на зиму улетают в благословенное царство вечного лета. Но особенно важно следующее место одного заговора: На море на окияне, на острове на Буяне гонит Илья пророк в колеснице гром с великим дождем. Над тучею туча взойдет, молния осияет, дождь пойдет -. Вместе с усвоением себе понятий о правильном и постоянном обороте светил, народная фантазия отнесла их жилище на восток. Подобно тому божествам нечистым человек назначил жилище на западе, там, где заходит солнце. Но так как человек, по самой сущности своей духовной природы, не только чрез рефлексию ума переносит себя в неизвестное будущее, но и назад, в неизвестное прошедшее, то славянин, составивши верования о жилищах божеств светлых и темных, отодвинул бытие этих священных стран в глубокую даль прошедшего. Как вечно божество изначала, так изначала же существует его жилище. Буян-остров и страна нечистой силы (на западе), вместе с тем как заняли место в религиозных народных верованиях, получили все права давности.

Творческие силы природы, хранившиеся на Буяне, в преданиях народных выражены в образе матерей всего живого и сущего на земле: здесь встречаем и зверя, отца всех зверей, и птицу, мать всех птиц, и змию, мать всем змиям. В названии этих творческих сил плодородия матерями, старшими, большими, старцами и старицами видно также и влияние родственных патриархальных понятий, лежавших в основе быта, на религиозные верования, состоявшие в полном обожании природы и ее жизненных сил.

Как мифическое олицетворение творческих сил плодородия в природе, старцы названы в одном заговоре ни скованными, ни связанными, т.е. всегда животворными и способными к развитию. Это тем более знаменательно, что о молодцах, попавших на Буян, заговоры представляют совершенно иные данные. Так, в одном заговоре (против оружия) сказано: сидит молодец во неволе заточен, а в другом (от любви): за Хвалынским морем сидит молодец в медном городе, в железном тереме, за 77 дверями, 77 замками, 70 (77?) крюками, в 77 цепях -. Итак, Буян был чудесный остров матерей или родительниц, т.е. страна вечно юных зародышей.

На нем таилась не самая жизнь, в разнообразных и определенных формах ее развития, а семена жизни, всегда готовые к рождению отпрысков и к принятию той или другой формы: это жизнь в возможности, и потому жизнь вечная, постоянная, ничем не связанная и не скованная. Развитие уже совершается в мире, обитаемом людьми, на мать-сырой-земле, на которую, по преданию, ветром приносятся с Буяна-острова семена, и которая воспринимает их в свое лоно и дает им тысячи разнообразных видов в дальнейшем процессе жизни. В этом мифе ясно выразился символ сочетания неба и земли: неба, как общего представителя светил и атмосферы, влияющих на производительность земную; земли, как общей матери и кормилицы, рождающей из своей груди и питающей собою все сущее, но которая не в силах произвести, если не будет согрета солнечными лучами и напоена дождем. Такое значение Буяна еще яснее становится из следующих данных: на этом острове растет дуб (мокрецкой – от мокрый, что указывает на связь с океан-морем), который ни наг ни одет – ни наг, т.е. не засохший, а с отпрысками, живой; ни одет, т.е. не развившийся, не покрытый листьями и ветвями.

…Мы заметили, что ни один заговор не действителен без закрепления его знаменательными именами Буяна и алатыря. При том наивно-простодушном обоготворении всей природы, в какое был погружен славянин, он, естественно, жил жизнию непосредственною и внешнею даже в сфере религии и нравственности. В нем все было наблюдением видимого мира природы. Сочувствуя ей с искреннею теплотою, он внешними явлениями объяснял свои внутренние движения и на основании своих замечаний о природе составил систему нравственных убеждений. Вот почему всякое ощущение, происходившее в его душе, равно как всякое внешнее на него влияние, он понимал как дар доброго или злого божества.

Весь внутренний мир человека явился не свободным произведением человеческой воли, а событием, привходящим извне и независимо от воли. Чувство в груди своей славянин понимал как напущенное, наносное; оно было неспроста: приятное было даром светлого божества, неприятное – действием нечистой силы (обморочить – обморок, омрачить, мрак). Понятно теперь, почему славянин обращался к таинственному жилищу Солнца тогда, когда нуждался в помощи его животворной силы. Здесь хранились вечно юные зачатки жизни, здесь обитали божества светлые; сюда и обращался человек, испрашивая: исцеления от болезни, наносимой нечистой силою; крепости, необходимой на войне; счастия в охоте, в домашней жизни и ее занятиях; помощи против сердечной тоски и пр.

Весьма знаменательно, что, по верованию славян русских, самая любовь приносилась с Буяна-острова, почему она и называется в одной песне горюча любовь. Ветры буйные приносили ее с Буяна и навевали в тело белое, сердце ретивое, в печень черную, в губы и зубы, в кости и пакости. Первоначально заговор был просто мольбою, обращенною к божествам света, которые призывались на помощь и которых силою заклиналась и прогонялась нечистая сила в бездны преисподние. Выражения, вызывавшиеся прежде чувством, мало-помалу перешли в неизменные и технические: это обыкновенное явление у народов, близких к природе.

Ибо в древнем первоначальном слове пластически запечатлевается самый религиозный смысл; слово тогда рождалось вместе с системою религиозных воззрений человека. Славянин вставал рано в красную утреннюю зорю, умывался свежею водою или росою, утирался белым платом (т.е. совершал очищение божественною стихиею ключевой или дождевой воды) и шел в чистое поле, глядючи на восток красного солнышка: это было приготовление к утренней молитве. Вечерняя молитва совершалась поздней вечернею зарею, когда спадала сырая роса; славянин выходил в поле и также становился лицом на восток. Иногда поле заменялось лесом дремучим. С развитием большей обрядности надо было очертить себя чертою призорочною: кругом, указывающим на образ светил и их движение. Зычным громким голосом, т.е. сильным, торжественным, призывал славянин Сварога и его детей и внуков: Ты, небо, слышишь, ты, небо, видишь!; мeсяц, месяц, серебряные рожки, златые твои ножки!; сойдите вы, звезды ясные, ты, месяц красный, ты, солнушко привольное!; заря-зарница, красная девица, полуношница, покрой ты, зарница, мои скорбны зубы своею фатою! – и др.

Когда язычество, в своем историческом процессе, создало для себя торжественные формы богослужебных обрядов, когда простое выражение благоговейных чувств стало переходить в пластические формулы, тогда заговор из простой мольбы перешел в заклинание, посредством которого можно вызвать божественную силу, с известным намерением, и таким образом придать мольбе крепость нерушимую, т.е. такую, какой не в силах противиться самое божество и какой не может уничтожить ни один новый заговор. Такая нерушимая крепость заключается в том покровительстве божеств, какому человек поручает себя словом крепким, заповедным: обтыкаюсь я частыми звездами, покрываюсь темным облаком – или -опоясываюсь я частыми звездами, облекаюсь облаками.

Крепость эта заключается еще в том, что заговор утверждается таинственным именем могучего камня-алатыря, что превосходно выражено в следующей пластической форме: Запираю я заговор 77-ю (12-ю) замками и бросаю ключи в океан-море, под алатырь-камень, – или: ключ в небе, замок в море. Ни один заговор не силен, если он не совершен на зоре и если ключ от него не брошен под алатырь-камень. Любопытна эта связь зари с алатырем. В заговорах Заря называется красной девицею (просто или с прибавлением слова заря), которая защищает своею фатою от бедствий: Закрой ты, девица, меня своею фатою от силы вражией; твоя фата крепка, как камень-алатырь.

К ней обращаются с просьбою заколотить неприятельские ружья силою невидимою, остановить руду и пр. В заговоре от пореза она представляется сидящею на камне-алатыре. Итак, бел-горюч камень-алатырь, как выражение крепости творческой силы, связывается народными преданиями и с огненным змеем, как силою оплодотворяющею, и с зарею, как вечною сопутницею светила жизни (солнца). Действенное влияние Зари, Солнцевой сестры, весьма значительно в развитии жизни: она сопровождается росами, которые ревностно наблюдал славянин, потому что от ее выпадения ожидал урожаев. Народная загадка падение росы приписывает Заре: Заря-заряница, красная девица, ключи обронила; месяц увидел, солнце скрало -. Загадка эта означает росу…

Источник : А.Н. Афанасьев. Языческие предания об Острове-Буяне.

- Какой душевный настрой должен быть у посетителей?
- Нужно расслабиться, забыть мирскую суету. Сформулировать свой вопрос или просьбу и обратиться к своим предкам. Как говорится, ветер посеешь – бурю пожнешь. Здесь также: пришел ты с радостью, с желанием обрести покой или долгожданную любовь – получишь это в стократном размере, пришел с озлобленностью - усилишь ее в себе многократно.
- Я вижу, что место силы разделено на зоны. Расскажите, пожалуйста, какая из них за что отвечает, и откуда лучше начать посещение?


- Посещение начинаем с места Требы. Сюда мы приносим свои эмоции, желания и получаем дары, вознаграждения. В перспективе, я хочу установить здесь контейнер, чтобы люди могли пожертвовать свои ненужные вещи детским домам или другим нуждающимся. Далее следуем на место под названием Дарин. Здесь нужно сформулировать вопрос или желание, адресованное покровителям этого места. Следующее место называется – Мечмо. Здесь девушка может получить помощь в зачатии, а будущая мама – благополучные роды. Есть место, посвященное Душе, здесь решаются проблемы душевной боли. Затем можно посетить место, находящееся под покровительством Бога Семаргла. В славянской мифологии он – посредник между людьми и богами. Есть также зона улучшения семейных отношений. Сюда могут прийти те, кто хочет найти спутника жизни или наладить уже существующие отношения со своей половинкой. Можно обратиться и с материальными просьбами в специально отведенной для этого зоне. Затем переходим на сторону родника, на место силы под номером 11. Здесь я хочу установить специальный мост со щитом, где каждый человек сможет поклониться своему Роду. Перед нами красивый чувашский орнамент, выложенный из кирпича – зона Очищения от негатива. Здесь происходит единение духовного и физического плана. В этой зоне человек может очиститься от негативных эмоций, избавиться от порчи и сглаза, сказав при этом 3 раза такие слова: я душу и сердце творцу открываю. Пусть прольется поток золотистый, душу омоет и сделает чистой.
– Какая, на ваш взгляд, самая актуальная заповедь сегодняшнего дня?
– Заповедь Рода: «Вернитесь к своим корням, и вы откроете врата в божественный мир».
– Что хотите пожелать чебоксарцам?
– Женщинам – любить своих мужей, носить женскую одежду (желательно национальную). Мужчинам – быть фундаментом семейного корабля, растить детей верующими, исполнять свой долг. Здравия, душевной красоты и единения с природой!
 

Источник

В планировке святилища, вероятно, можно видеть геометризированное изображение одного из цветков, посвященных Перуну» 7.
…
Экспедицией 1952 г. рядом с первым памятником были частично раскопаны сходные по форме следы еще двух, которые некоторые ученые, в том числе В. В. Седов, также уверенно трактовали как капища12.

Открытие В.В. Седовым новгородского «святилища Перуна» было высоко оценено в науке, сам памятник стал рассматриваться как до известной степени «классический» образец культовых языческих сооружений славян.

Однако некоторыми археологами в частном порядке высказывались сомнения в том, что «Перунова кумирня» в Перыни — это именно языческое капище, а не остатки снесенных сопок13. Нельзя в этой связи не отметить, что и В.В. Седов еще в публикациях 1953 и 1954 гг. результатов раскопок в Перыни указывал на большую близость «перынского культового сооружения» с «курганной архитектурой языческих славян